«Каренин»: путь от жалости к нежности в два акта с одним антрактом

В минувшие выходные в «Театре на Спасской» состоялась премьера спектакля «Каренин» по пьесе Василия Сигарева. Новая постановка театра сумела по-настоящему задеть зрителей за живое.

Есть произведения, которые можно перечитывать снова и снова, и каждый раз воспринимать уже знакомую историю с некоей новой стороны. Сопереживать разным героям. К таким, безусловно, относится и «АннаКаренина» Льва Толстого. Классик дает своему роману имя главной героини, и это во многом определяет его взгляд на историю и его отношение. В отличие от своего первоисточника, спектакль «Каренин» (режиссер - Егор Чернышов) рассказывает зрителям историю Алексея Каренина, супруга Анны. Человека разумного, но слабого. В итоге получается история еще одной несчастной семьи, показанная через призму чувств и переживаний главы семейства.

Главный герой - Алексей Каренин (артист Андрей Матюшин) - в самом начале спектакля совершенно не располагает к себе. Человек деспотичный, ставящий репутацию семьи и свою личную выше семейных ценностей, он постепенно теряет уверенность в правильности своих жизненных ориентиров. И вот мы уже видим перед собой человека растерянного. Беспомощного. С каждой минутой вызывающего все большую жалость к себе. Он унижен. Буквально растоптан. Уничтожен.

Впрочем, если бы «Каренин» сводился только к истории погружения главного героя в бездну отчаяния, на самое его дно, это была бы совсем другая постановка. Не столь интересная и самому театру, и зрителю. Авторы же спектакля дают нам возможность наблюдать, как меняется герой, проходя сквозь череду испытаний - неверность жены, насмешки света. Поэтому ближе к финалу, пройдя сложный путь какой-то очень серьезной внутренней эволюции, Алексей Александрович словно преобразится и вызовет у зрителя уже иные эмоции: не жалость, но симпатию, искреннее сочувствие и даже, может быть, нежность.

В «Каренине» «Театра на Спасской» прекрасно, кажется, все: от игры артистов и сценографии (художник - Николай Слободяник) до подачи материала и его свежего прочтения. Кстати, именно чтение - а спектакль начинается в эстетике театральной читки, жанре давно ставшим самостоятельным и все продолжающем оставаться актуальным в современном нам театре - позволяет глубже погрузиться в происходящее на сцене. Артисты ведут все диалоги через зал, тем самым включая зрителя в беседу, в диалог. Этот же прием - когда герои разговаривают не столько друг с другом, сколько со зрителем - работает на то, чтобы подчеркнуть и холодность, отчужденность между персонажами. Их тотальное одиночество. Ощущение, что тебя не способен понять даже самый близкий тебе человек.

Безликие манекены на сцене создают толпу. Молчаливую массу. И она, несмотря на свою статичность, не просто обрамляет, но так или иначе участвует, живет внутри этой истории. В каждой сцене. Где-то молча порицая героев. А где-то - безмолвно же поддерживая.

Вся история разворачивается в контражуре. Мы видим героев в максимально ярком, ровном свете лайтбоксов, создающих ощущение близости персонажей века девятнадцатого, написанных Толстым, нашему времени. Их фигуры подчеркнуты. Чувства обострены. Рваный, ломаный ритм спектакля (во многом задающийся не только пьесой и режиссерским рисунком, придуманным для артистов, но и музыкой, написанной композитором Сергеем Ушаковым) создает внутреннее напряжение, будто пускает ток по проводам. И зритель, не смотря на особенное - через остранение - существование артистов, не может не сочувствовать и не сопереживать. Эмоции, которые вызывает спектакль, настолько сильные, что и день, и два спустя, хочется мысленно возвращаться к увиденному. Не просто освежить в памяти книгу и перечитать классика, но и обдумать, понять что-то такое - о себе, о мире, о человеке. О том, возможно ли искупление. И если да, то какой ценой.

Даша Савельева

Комсомольская правда в Кирове - 11 октября 2016

« Назад