«Толстая тетрадь». Работа над ошибками

Уже традиционно для «Театра на Спасской» – и этому можно только радоваться – в день премьеры зал полон. Всё как всегда: билетов не достать, заняты даже все приставные стулья в проходах. После спектакля – овации, цветы... Разве что официальные поздравления от глав и замов звучат не всегда, а только, как сейчас – по особым поводам.

Борис Павлович, художественный руководитель театра, первым из отечественных режиссёров решился поставить спектакль по книге, которую называют самой безжалостной книгой минувшего столетия. И он, в общем-то, шёл на определённый риск. Хотя бы потому, что театр жестокости в Вятке никогда не имел своих адептов.

Но живой театр без риска, без поиска не существует. Периодически каждая труппа должна «стряхивать пыль с кулис». В этом же театре выход за рамки привычного становится одним из главных принципов. Но тогда надо «выдерживать роль» до конца: искать точные образы, точный художественный язык. Отказываться от всего необязательного. От штампов. Не фальшивить. Иначе, несмотря на трактовки, интересные идеи, яркие решения и роли, работа над ошибками будет неизбежна.

Заглавие твоего сочинения…

Основной темой, сквозным образом и, пожалуй, одним из действующих лиц в новом спектакле стала Война.

– Какое несчастье! Несчастный мир!.. Бедный мир! – восклицают герои Кристоф.

И этот мир, где дети не имеют права быть детьми (не случайно главных героев, братьев Лукаса и Клауса, в спектакле играют взрослые актёры – Михаил Андрианов и Константин Бояринцев), показывает со сцены режиссёр.

Выступив в роли сценариста, Борис Павлович смело работает с материалом: из первоисточника выбирает именно те главы, которые ему необходимы. Тасует их, как колоду карт, отходит от первоисточника в последовательности изложения событий, отсекает всё, что, на его взгляд, не работает на идею.

В соответствии с замыслом выбирает режиссёр и средства выразительности. Оформление спектакля, где засилье домашней утвари сочетается с колючей проволокой и крестом – то ли на церкви, то ли над чьей-то могилой. Особая, ломаная пластика спектакля. Интонации главных героев, их отрывистая, сухая речь, лишённая эмоций. Здесь всё подчинено идее.

Другое дело, насколько «раскрыта тема сочинения» (был такой параграф при оценке школьных сочинений). Что нового можно вычитать в «Толстой тетради» о войне? В конечном итоге, несмотря на необычный материал спектакля, задумываешься: а чем отличается он от любого советского фильма о Великой Отечественной? Ведь и в этих фильмах показаны ужасы войны, и там описаны трагические судьбы героев, которые сливаются в одну – общую для нации – трагедию. Принципиальные отличия этого спектакля от всего снятого и поставленного о войне не очень заметны. Тем более что мысль писательницы об отсутствии какой-либо разницы между армией завоевателей и армией освободителей, которые по очереди входят в Маленький город, в спектакле не читается вовсе.

От частного – к общему

В этом густонаселённом спектакле из всего обилия звуков, событий, эпизодов, из самых незначительных мелочей рождается целый мир. Все эти заношенные драповые пальтишки, жестяные вёдра, керосинки, деревянные лавки, бельевые верёвки и простыни, какая-то вселенская неустроенность – всё это так знакомо нам, а потому трогает. Появляется в руках Служанки кюре (артистка Анна Шварц) гармонь, берёт она – сначала несмело, потом увереннее – несколько аккордов, и в груди начинает щемить. Вот Офицер (артист Владимир Жданов) умывается, плещет воду под мышки – и тут же становится таким знакомым, понятным каждому зрителю. Вот под всё нарастающий темп гармони он соблазняет Служанку, и в этом есть что-то настоящее, живое. И таких эпизодов – ярких, запоминающихся – в спектакле достаточно.

Правда, порой кажется, что многое здесь – спекуляция на чувствах зрителя: ну какой русский не смахнёт слезу при тоскливых звуках гармони, ну кто сможет остаться равнодушным, когда толпу военнопленных ведут, как скот, на убой. А среди них – столько сопливых, голодных детей (в спектакле заняты участники театра-студии «Глобус» гимназии № 46). Ответить на вопрос, где тут вышибание слезы из зрителя, а где подлинная художественность, сложно. Грань эта очень тонкая, и чувствовать её – это уже вопрос режиссёрского вкуса.

Ищем синонимы

Порой в «жертву» основной идее спектакля режиссёр приносит и характеры героев. Он по-своему трактует их поступки, даёт собственную оценку событиям. Правда, с этим не всегда соглашаешься. Скажем, Бабушка (заслуженная артистка Марина Карпичева) – личность малоприятная. Ведьма, как её называют в городе, бьёт братьев, дёргает их за уши, таскает за волосы и называет сукиными детьми. Она отравила своего мужа, планировала убийство девочки... У Павловича же Бабушка становится чуть ли не святой. Когда её бьёт прикладом конвоир за то, что дала еду пленным, и она теряет сознание, братья одну за другой снимают с неё все старые, чёрные от грязи кофты, юбки, и Бабушка остаётся в белом... Не знаю, хотел ли режиссёр показать некое искупление, очищение героини, но выглядит это символично. Хотя и несколько театрально.

Вообще театральности в спектакле много. Выстрелы из пистолета, от которых зрители вскрикивают. Ярко-красная подсветка, создающая впечатление моря крови, которую использует режиссёр, когда погибает очередной персонаж. Служанка вся в бинтах, как тень отца Гамлета, медленно выходящая из глубины сцены. Всё это снижает общее впечатление от спектакля, и, если бы режиссёру удалось показать всю эту кровь, взрывы, обстрелы и прочие ужасы войны не так прямолинейно, а найти адекватные синонимы для их выражения, спектакль приобрёл бы дополнительный объём, которого ему пока недостаёт.

Волнение перед «экзаменом»

Рассказывая о спектакле, стоит отдельно сказать о самых удачных актёрских работах. Пожалуй, одна из самых ярких и запоминающихся – работа Яны Савицкой, которая исполняет роль Заячьей Губы. Ни разу не сбившись с внутреннего ритма роли, актриса очень тонко раскрывает характер героини, не красит её одной краской, а потому порой кажется, что не такая уж и сумасшедшая эта девушка. По крайней мере, не больше, чем мир вокруг неё…

Начав свою роль несколько скомканно, однозначно задав характер героини, которая откровенно заигрывает с Лукасом и Клаусом, артистка Анна Шварц постепенно углубляет образ Служанки кюре. Только что она – просто пустышка, но постепенно зрителю открываются иные черты девушки, мечтающей ходить на танцы и заниматься всем тем, чем занимаются юные красавицы её возраста в мирное время. Но война диктует свои правила, и вот уже наружу лезут ненависть и жестокость, на которые в иной ситуации она просто была бы не способна…

Огорчает, что актёры местами начинают переигрывать. Например, в сцене в кабаке, когда Старая женщина (артистка Антонина Иванова) произносит гневный монолог о войне. Или в сцене встречи кюре (артист Алексей Кусакин) с братьями, когда он с такой болью в голосе спрашивает, ходят ли мальчики в церковь, что начинаешь думать о фанатизме святого отца, который в других местах не особенно заметен. Возможно, здесь просто сказалось волнение перед премьерой. И в дальнейшем все эти шероховатости исчезнут. Тем более что актёры, занятые в спектакле, показали, что они могут работать с таким непростым материалом, могут следовать за режиссёром, создавая точный и глубокий рисунок ролей.

Правила пунктуации

За основу спектакля Борис Павлович взял только первую часть романа Аготы Кристоф. Это позволило сосредоточить внимание режиссёра вокруг центральной темы, создать цельный спектакль, который, несомненно, стал новой ступенькой для творческого роста театра. И, если бы удалось его сделать более концентрированным, думается, спектакль мог бы стать настоящим потрясением для зрителя.

Наверное, точку в спектакле можно было бы поставить и раньше, скажем, после сцены смерти Заячьей Губы и её матери (артистка Вера Казаковцева). Или сразу после того, как кюре даёт Лукасу и Клаусу своё благословение и произносит монолог о том, что эти дети – «заблудшие овцы в ужасном мире, они сами – жертвы нашего извращённого времени, они не ведают, что творят». Это мог бы быть неплохой финал.

Эпизод с возвращением Отца (артист Николай Забродин), переходом границы и, по сути, убийством мальчиками последнего близкого им человека уже не добавляет ничего нового в характер героев. Тем более что в спектакле они вышли более мягкими, чем в книге. Они не убивают животных. Это не они помогают бабушке отправиться на тот свет… Несколько смазанная концовка спектакля снижает внутреннее напряжение зрителей, ослабляет эмоциональный накал. Может, поэтому кажется, будто чего-то не хватило. Или, что тоже вероятно, слишком много было всего…

Юлия Ионушайте

Кировская правда - 10 июля 2009

« Назад