Режиссёр в поисках героя. Герой в поисках самого себя

Продолжая движение за границы традиционного театра, раздвигая их как минимум на отдельно взятой территории, Борис Павлович вывел на сцену Театра на Спасской «Убийцу» Александра Молчанова. Премьера состоялась 16 марта.

Быть может, впервые этот театр оставляет за зрителем право определять жанр спектакля: вы не найдёте в театральной программке «подсказок», «отмычек». Вместо привычных «комедия», «детектив», «мелодрама» в ней значится лишь лаконичное «спектакль идёт без антракта».

«Убийца» – это простые слова и простой синтаксис, с помощью которых герои задают себе вечные вопросы («И Бог есть или нет?»). Это простой и страшный мир, где могут убить за пятьдесят «штук», выкинуть человека в окно седьмого этажа или посадить за бутылку водки. Реальность врывается на подмостки вместе с шелухой молодёжного сленга, глянцем всемирно известных брендов, убожеством быта, сокровенными тайнами мужского и женского тел.

Новый спектакль Театра на Спасской – это простые мизансцены, простые решения, простые цвета: синий, красный, белый, посредством которых режиссёр говорит со зрителем о самом важном – поиске своего предназначения, смысле и цене жизни, неизбежности смерти, рождении любви.

«Убийца» – из тех спектаклей, которые живут или, по крайней мере, опираются на законы кинематографа. В нём даже можно наблюдать несуществующий в природе «эффект 25-го кадра»: мы видим смонтированные в единое целое кусочки жизни, фрагменты реальности, несущиеся вскачь, сменяющие друг друга с торопливостью, свойственной нашим будням, но вместе с тем ощущаем за ними нечто большее, чем то, что происходит здесь и сейчас. Студенческая общага, синяя автобусная остановка с надписью «Давыдов - мудак», старики за рулём зелёного «запорожца» на федеральной трассе Москва-Архангельск, реальные пацаны на каруселях возле дома – богатые на приметы нашего времени пьеса и спектакль всё же далеки от документальности. Это не verbatim, не театр.doc. Хотя степень достоверности происходящего остаётся предельно высокой.

Это прозрачный спектакль, где есть ветер. И непонятно: ветер ли это с городских улиц и окраин или тот, что рождается здесь и сейчас почти беспрерывным движением занавесок, меняющих время и место действия (художник – Елена Авинова). Этот ветер, гуляющий по сцене и залу, рождает чувство свободы – не только свободы высказывания, что отчётливо ощущается в работе режиссёра и художника, но и той, что подарена главному герою его Богом, «с понтами гопника», – убивать или нет. Любить или нет. Верить или нет. Здесь уже не может быть полутонов – здесь начинается театр прямого высказывания. Вот нож в руке. И вот право выбора у героя.

Сделать этот выбор непросто. Все понимают, что внутренний путь Андрея, Дюши (артист Иван Кандинов) куда длиннее и сложнее той квинтэссенции мыслей и переживаний, которую являют нам драматург, режиссёр, актёр. И уж точно длиннее тех километров трассы, которые он проехал в поисках самого себя. Но ещё сложнее осознать, что этот выбор у тебя вообще есть.

Борис Павлович вывел на сцену Театра на Спасской «Убийцу»

Единожды изменив течение жизни – уехав вместо Оскола, куда его послал с кровавой миссией Сека, красавчик, любимчик фортуны и девушек (артист Александр Андрюшенко), к маме (заслуженная артистка РФ Марина Карпичева) в родную деревню, – Дюша, кажется, ещё не осознал до конца, что может быть по-настоящему свободен в своих поступках. Вероятно, потому он и затеял эти опасные игры со смертью. Захотел познать себя и пределы своих возможностей, приблизившись к той границе, откуда не бывает возврата. Через убийство попробовать подойти к запретной черте – той, которую перешёл Саша Тугаринов (один из тех персонажей, что существуют в пьесе и спектакле только «за кадром»), повесившись в дровянике через месяц после собственной свадьбы. В этом смысле закономерно – но от этого не менее страшно – появление в финальной сцене, одной из самых пронзительных в спектакле, вместе с фотороботами Дюши и Оксаны (актриса Екатерина Романова) «фоторобота» смерти.

Смерть здесь не просто символ той силы, которая объединила героев. Не просто возможный финал для этих молодых людей – сделай они иной выбор, им бы вряд ли удалось избежать её липких объятий. Если не в физическом, то в нравственном смысле точно. Смерть – один из главных героев спектакля, незримо присутствующий на сцене каждую секунду. Если бы только на сцене…

Одно из самых сильных впечатлений от «Убийцы» – уже после спектакля. Опустевшие сцена и зал, последние зрители тянутся в гардероб, а на сцене остаются висеть фотороботы трёх. Юноша, девушка и смерть между ними. Как единственная постоянная величина в этом мире, чья неизбежность слишком очевидна, чтобы на что-то ещё надеяться.

И всё же этот спектакль больше о жизни, чем о смерти.

Быть может, главным тому подтверждением могут служить трудности с точным определением времени – настоящее, прошлое или будущее, – в котором существуют герои. Скорее всего, такого времени вовсе не существует в нашем языке, но оно есть в нашем театре. Больше всего тут подошло бы английское «Present Perfect» – настоящее совершенное. Как сказано в учебниках, передающееся при помощи него действие совершилось в прошлом, но имеет непосредственное отношение к настоящему. Это определение можно отнести и собственно к «Убийце»: он уже «совершился», премьера состоялась, но есть все основания быть уверенным, что каждый последующий спектакль будет иметь непосредственное отношение к нашему настоящему.

Юля Ионушайте

Кировская правда - 23 марта 2012

« Назад