Митричу снится крейсер

Премьерой «Дубровского» худрук Театра на Спасской Борис Дмитриевич Павлович сподвиг рецензента на шальные мысли о путинском режиме и медвежьей партии, басманном правосудии и деле ЮКОСа, русском бунте и бархатной революции.

Пушкин нашего времени (Алексей Кусакин) - с брюшком, в штанах с подтяжками и тельняшке - живёт на обочине сцены, то есть в ссылке в Михайловском (как Павлович в Вятке), и слушает по радиоприёмнику песню «Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой! Слушай, Ленинград, я тебе спою задушевную песню мою». И весь спектакль - это Пушкина (митька Пушкина), то бишь Павловича, «аффтарская пэстня» urbi et orbi. Граду и миру.

Повесть «Дубровский»? Пуркуа па? Не «Братья», чай, «Карамазовы»! Любит ли Дубровский Машу? А не факт. Актриса Наталия Красильникова уже выросла из ролей Джульетт, да и Штепанова на неё нет: уехал наш Ромео. Зато есть актёр Александр Трясцин: на героя-любовника не тянет (слишком бесстрастен), но фактурно - вылитый б. глава ЮКОСа. Социальный герой, узник совести. Да ещё очёчки на нём такие, как на Михал Борисыче. Дубровский - Ходорковский. Рифма!

Знаменитая фраза: «Не бойся, Маша, я Дубровский!», - раскрашенная художницей Еленой Авиновой под лубок, висит весь вечер над сценой. Это теперь модно - вписывать буквы-цитаты поверх актёров («Красота спасёт мир» в фильме Качанова и Охлобыстина «Даун Хаус» или «Не удавиться ли мне?» в спектакле Серебренникова «Лес»). Ну и прочая разлюли-малина: лубочные фанерки-декорации (катающиеся, как в спектакле РАМТа «Эраст Фандорин», на колёсиках), дворовые девки в сарафанах, поющие про народного заступника Дубровского и его «ероплан», частушечник со словом «жопа», хоровод с переходом в канкан. То, что у простодушных предков было на полном серьёзе, теперь повод для стёба и смеха. Вышли мы все из народа (и из Пушкина), нам не вернуться туда...

Где ж мы, однако, очутились? Там же, где герои спектакля, - под хищным двуглавым орлом, от имени которого судейский крючкотвор Шабашкин (Михаил Андрианов) по заказу отца Маши, самодура Троекурова (Владимир Жданов), отбирает у Дубровского имение. Жертва рейдерства и басманного правосудия (та самая, в ходорковских очёчках) сжигает свой дом и уходит в подполье - бунтовать с народом против режима. Попутно убивает медведя, похожего на символ известной партии. Самое время врубить песню: «Что тебе снится, крейсер »Аврора«?...». Симптоматично, что в 2009-м она звучит сразу в двух театрах - на Спасской в «Дубровском» у Павловича, и в МХТ в «Трёхгрошовой опере» у Кирилла Серебренникова. Звучит не революционно - пародийно. Охранители, успокойтесь!

Ну да, второй суд над Ходорковским и Лебедевым - главный нерв времени. Чем всё кончится? Не знаю, как будет в жизни, а в спектакле русская душа - Маша - отвергла государева отступника («поздно!»), выйдя на фоне Кремля замуж за лысовато-мелковатого князя Верейского (Константин Бояринцев), смахивающего на нашего нацлидера. Да и сам мятежник разочаровался в русском бунте с вилами-топорами - и «скрылся за границу». Где бархатная революция, Борис Дмитриевич, я Вас спрашиваю? Ну, у Пушкина её нет, но в Европе же иногда случается. В Киеве, например. Да и у нас в 91-м. Шучу, конечно.

Ибо постановщику видней. Народ и партия едины. Супружеская «жизнь с идиотом» - ныне и присно во веки веков! При таком раскладе остаётся только по-пушкински грезить, как Павлович в финале, о всемирной гармонии, когда тираны и рабы, былые распри позабыв, в единую семью соединятся - под песню Джона Леннона Imagine, спетую залу квартетом русских девок: «Imagine all the people / Living life in peace [Представьте, что все люди / Живут в мире и согласии]... / You may say I«m a dreamer / But I»m not the only one [Вы можете сказать, что я мечтатель, / Но я не один такой]...».

Младшие школьники - в восторге. Их учителя - не очень. Прочая интеллигенция большей частью рукоплещет. Есть за что: смесь лубка а-ля рюс с классикой и соц-артом веселит, остроумная фантазия автора-постановщика хлещет через край (излишнюю отсебятину можно постепенно отсечь), артисты играют азартно, а старая гвардия - мастерски (Андрианов, Жданов, Александр Королевский в роли ограбленного, Антонина Иванова в роли Арины Родионовны).

И вообще, постмодернизм с политическими аллюзиями у нас любят. Даже если отдельные блины «слоёного пирога» Павловича испечены кем-то другим раньше Павловича. Ничего, сочтём за цитатность. Есть многое на свете, друг Гораций, что можно вставить в Пушкина А.С. Ведь Пушкин не священная корова - учёный кот и ай да сукин сын...

Михаил Коковихин

Вятская особая газета - 24 декабря 2009

« Назад