Мы или не мы?

Театр на Спасской представил вятской публике ее неприукрашенный портрет.

Программа современного театра и кино «Прямая речь» началась с премьеры долгожданного спектакля театра на Спасской «Так-то да», режиссер Борис Павлович.

Прошлым летом несколько молодых, посторонних Кирову драматургов по результатам своих блиц-интервью с жителями города написали четыре пьесы в стиле «док» (как в реальности). Черновой вариант был тут же представлен зрителю, имел успех. За год он претерпел существенные изменения и был доработан.

Первая читка готового текста пьесы прошла в рамках внеконкурсной программы общероссийского театрального фестиваля «Золотая маска», а как законченный спектакль «Так-то да» показан 25 июня в Кирове.

Новаторский опыт художественного освоения действительности «здесь и сейчас» вызвал у зрителей много вопросов, как и было задумано авторами. Потому что главная цель подобных проектов - разрушить привычное восприятие произведения театрального искусства как замкнутого на себе самом. И вывести его на уровень «общественных слушаний», создав вокруг брожение умов и всяческий ажиотаж - поскольку спектакль «о нас» по своей идее не может не вызвать бурной реакции зала. К чему придет дискуссия, тут совершенно не важно, главное - склонить зрителя к «обратной связи» и публичному высказыванию.

Действительно, самый радикальный вопрос - зачем и кому все это было нужно - повис в воздухе. Как, собственно, и все прочие. Не слишком ли депрессивна картинка или это наоборот приукрашивание реальности? Соответствует ли она правде жизни? А некоторые восторженные зрители поспешили назвать увиденное ...философской притчей.

Спектакль о городе Кирове - все что угодно, только не чернуха. Это прочитывается уже в названии. «Так-то да», по мнению Павловича, - речевой оборот, как нельзя лучше отражающий местный менталитет («вроде как да, но вообще-то...»). В нем петербуржцу слышится необычная музыка: робость и сомнение, и даже где-то ирония.

Так что о жестком тексте в формате doc. речи не шло: спектакль состоит из четырех милых зарисовок о жизни простаков. Не претендующий на полноту и глубину охвата местной жизни. (Это жаль, потому что с простаками все приблизительно ясно, сами такие, а вот послушать бы поток сознания новых хозяев жизни - допустим, чиновников или нуворишей, они ведь тоже жители. Было бы крайне познавательно, однако увы).

Фиг вместо х...

Аборигены, разной степени достоверности (самолучшие из них - мрачные девушки-готы в исполнении О.Чаузовой и А.Соловьевой, носительницы смачного молодежного слэнга с местной интонацией), разъясняют пришельцам строение и культурные ценности города, собеседуют с центром занятости, глумятся над главной бесплатной газетой кировчан, устраивают групповые женские камлания по Грину. Наконец, компания гопов отправляется «в ночное» на родину аммиака - где им отрывается метафизическая сущность бытия.

При этом выяснилось, что всеми любимый Александр Степаныч сыграл с женской частью населения злую шутку: настроил их созерцательно. Ждать пришествия Алых Парусов, которое никогда не наступит. Вот они и прождали-просидели целую жизнь, спасибо Грину. Новелла о его«женщинах» со времени прошлогодней читки обрела идейную внятность и соединила душевную красоту вятской интеллигентки с нескрываемой иронией автора.

Исполнительницы ролей двух музейщиц Н.Красильникова и Е.Васильева очень волновались, не обидятся ли их прототипы (будучи приглашены на премьеру) - но те вроде бы не обиделись. Тем более что протагонистки были хороши собою и красиво задрапированы в узорные шали.

Автор этих строк, понятное дело, не надеялся, что в последнем «фрагменте города» о ночном путешествии гопов на Говенные Озера близ Чепецка оставят русский мат, от скромного обаяния которого в прошлой читке зал буквально изнемог от смеха. Но ему было досадно, когда вместо одного из ухарей в исполнении В. Жданова (уехавшего на сессию) в роль поставили А. Трясцина (юноша слишком респектабелен для отвязного раздолбая и больше смахивал на яппи). А невинная замена нескромного слова из трех букв на банальный «фиг» начисто лишила речи гопников драйва и жизненной достоверности.

Вместе с молодой пермской драматургессой Любой Мульменко мы искренне переживали подмену понятий, да делать нечего - раз народ не готов. К тому же брутальную троицу удачно возглавил «хулиганистый» А.Кусакин, а их странный попутчик (М. Андрианов) хорошо оттенял молодежь, нацепив офигенно загадочную улыбку и костюм «человека в футляре». А в итоге: лучший фрагмент пьесы ощутимо добавил художественности, но потерял в живой энергетике.

Язык ведь дело тонкое. И потому осталось все же неясно, что есть такое театр doc. и современная пьеса с ее культом реальности, если от нее легко можно откреститься.

Рукою мастера

Где художество точно не вредило жизни, так это в создании графического образа спектакля. В своем деле Елена Авинова не знает промахов, и черно-белая графика улиц вместе с «планом города», нарисованные как бы детской рукой, выглядели и стильно и прикольно.

Вдобавок художница по ходу все время дорисовывала на компьютере какие-то значимые для спектакля штуковины и проецировала их на экран, так что действие (в целом статичное) становилось поживее. При этом костюмы девиц были подобраны явно с питерским акцентом, особенно обувь. Вятские - они все-таки проще.

Автору виднее

Руководитель проекта «Прямая речь» Елена Ковальская: «Сделать спектакль о городе - это было слишком экспериментально, рискованно. Легче играть Шекспира, чем делать больно себе и зрителю. Опыт Кирова радикальней театра doc., поскольку спектакль показывают не для 30 зрителей, а перед большим залом».

Борис Павлович, режиссер: «А мы, наоборот, работали с любовью и радостью. Это было забавное осознание вятской мифологии, которую мы распределили между двумя актами. Не думаю, что спектакль депрессивный, в нем есть энергетика, жизнетворчество. Даже в Москве, не зная Вятки, про него говорили: узнаём! А то, что звучало год назад, был документальный материал, поэтому мы не несли за него ответственности. Сейчас, когда это художественное произведение, - несём».

Мэри Лазарева

Вятский наблюдатель - 01 июля 2010

« Назад