Отдаленное настоящее - Театр на Спасской

Ставший уже традиционным фестиваль «Артмиграция» — лишь часть большой молодежной программы Союза театральных деятелей, в которой есть место и летней школе, и молодежным грантам, и интернет-проектам. Как сказано в информационных материалах, цель фестиваля — «стимулирование молодежной творческой мобильности, создание мотиваций для театрального риска и эксперимента». В переводе на язык повседневной практики это означает, что СТД поощряет молодых столичных режиссеров уезжать на постановки в нестоличные, то есть не московские и не петербургские, театры. На «Артмиграцию» привозят лучшие, по мнению экспертного совета, образцы этой мобильности. Проводят фестиваль живо, неформально, билетами не торгуют, пускают всех желающих, поэтому в зале благодарная молодежь, в том числе стипендиаты СТД, сидят вперемешку с озабоченными тетками-театралками, завсегдатаями бесплатных показов.

Едва ли не главное открытие фестиваля состоит в том, что экспертам есть из чего выбирать: прошли те недавние времена, когда в провинцию молодых режиссеров было калачом не заманить, да и сами театры опасались звать неопытных выпускников, хоть бы и из столиц. Теперь соблазны часто перевешивают трудности, а из разовых постановок нередко вырастают плодотворные союзы между режиссерами и театрами. Конечно, ситуации везде и у каждого разные. Один молодой режиссер попадает в знаменитую и не обделенную вниманием столиц академию, ведомую сильным лидером (на «Артмиграции», например, Ярославский театр имени Волкова под руководством Евгения Марчелли показал «Жестокие игры» Александра Созонова). Другой — в богом и критиками забытый областной или городской театр, золотой век которого давно в прошлом (да и был ли вообще?). Третий — в театр, откуда совсем недавно ушел талантливый худрук, а когда появится новый триггер прогресса, никому не известно.

Кировский Театр на Спасской несколько лет назад прославил режиссер Борис Павлович, человек «новодрамовской» закалки, знающий толк и в документальном, и в социальном театре. Потом Павлович из театра ушел. Но если бы его там никогда не было, еще неизвестно, как отнеслись бы кировские актеры к затее молодого режиссера Степана Пектеева, ученика Анатолия Парудина, в спектакле под названием «Мюнхгаузен» перебрать на сцене сразу несколько театральных стилей. Герой сказок Эриха Распе детям известен как персонаж мультфильмов, взрослым — как герой пьесы Григория Горина и телефильма Марка Захарова. В спектакле кировского театра рассказы барона-выдумщика срифмованы с основами актерской профессии. В первом действии зритель вправе недоумевать: к чему нам все эти упражнения и пробы то черно-белого пластического театра, то ироничного, то шутливо-бутафорского, с грубоватым лицедейством и наивными театральными эффектами? Замысел проясняется после антракта, когда актеры по очереди, каждый в гриме условного барона Мюнхгаузена перед закрытым занавесом, наедине с залом, рассказывают истории из своей жизни. Что там правда, а где прячутся Мюнхгаузены, так просто не разберешь, да это и не важно. Сам жанр — тоже не новинка, он позволяет рассмотреть каждого из актеров, и каждый из них оказывается по-настоящему интересен: в столицах подобная документалистика слегка приелась и пользоваться ею стали как старым трюком, а здесь она опять действенна и человечна.

Спектакль Талгата Баталова «Пустота» — тоже своего рода трюк, вернее, почти аттракцион, придуманный на основе пьесы Максима Черныша. Она рассказывает про сотрудников крупной компании, куда приходит новый руководитель — молодой миллионер. На основе пьесы вполне можно было бы снять телесериал, потому что офисная жизнь переплетена с домашней, супружеские пары разваливаются, начальники выбирают себе сотрудниц-жертв, все мечтают о личном счастье, и никто его не получает. В эффектном дощатом раструбе-тоннеле, придуманном художником Ольгой Никитиной, история из современной городской комедии положений превращается почти в фантасмагорию. Среда обитания «офисного планктона» обретает признаки какого-то сюрреалистического сна, персонажи которого никак не могут проснуться. Талгат Баталов не просто отлично придумал спектакль, но и провел большую, так сказать, педагогическую работу с труппой Тверского ТЮЗа, которая с молодым режиссером словно пересела на новый вид транспорта. А уж то, что в Твери зашевелились мракобесы и, говорят, в театр на «Пустоту» уже приходили какие-то комиссии местных защитников нравственности,— так это в наше скорбное время уж точно является верным показателем творческого роста.

Источник: kommersant.ru