Поперёк тренда

«Анна Каренина» в театре на Спасской: теперь это история страданий пожилого мужа-рогоносца, «далеко не Самсона», да к тому же ещё и чиновника. Версия уральского драматурга Василия Сигарева и режиссёра Егора Чернышова.

А почему бы и нет? Никогда не поверю, что юный и чистый читатель (учащийся школы), впервые открывший роман Толстого о любовных похождениях Анны, ни разу не пожалел беднягу Каренина. Которй как мог старался спасти семью, в силу отмеренных ему душевных сил и представлений о морали и нравственности. Спектакль как раз и начинается эпическим текстом о том, что современники Толстого (задолго до того как роман попал в советскую школьную программу) возмущенно порицали любовников, да и другим героям тогда изрядно досталось. Всем, кроме Алексея Каренина.

Удивительно то, что разглядел и акцентировал эту возрастную драму человек молодой, неукротимый и радикальный, Василий Сигарев. Современный гуманизм, в лучшем случае, всегда на стороне стареющей женщины, которой сильно достаётся от неверного мужа, падкого на молодушек. А вот чтобы наоборот… В общем, «знакомая всем история» получила нетривиальный оборот. При том что драматург ничего почти и не переиначил, не нахулиганил, наплевав в душу ревнителям классики. Свою тему он честно вычитал в самом толстовском тексте.

Так вот, отборная премьерная тюзовская публика внимала тихим страданиям чиновника, поданным безо всяких постановочных фокусов, буквально затаив дыхание. Причин тому, как нам представляется несколько. Главная же та, что в театр вернулись двое больших артистов: после тяжёлой болезни Марина Карпичева, после десяти примерно лет работы в кировской драме – Андрей Матюшин. Похудевшие, но прекрасные, ещё более одухотворенные, они и вывели главную сюжетную линию. Матюшин был Каренин (дубль Александр Королевский, но я видела Матюшина), Марина Дмитриевна читала за автора и за Сережу. Именно читала, не играла его, а представляла сидя, озвучивая своим бесподобным голосом.

Это был новый для зрителя прием отстранения: маленький Сережа, расставленный по сцене там и сям муляжами в матросках, невольно отвечая за истину (которая глаголет устами младенца) и будучи всегда на стороне своей вероломной маменьки, часто вел себя по отношению к стареющему отцу дьявольско изощренно. То есть безжалостно до смешного. Как это умеют только дети.

Роль Анны (Мария Бондаренко) написана и сыграна так, что только в конце, ближе к роковой развязке, она может вызвать что-то вроде сочувствия. Ее наглая повадка и большие рыжие волосы, уверенные движения безнаказанности, отказ от всякого диалога с мужем и логичный финал только иллюстрируют эпиграф к роману: мне отмщение, и Аз воздам. Авторами фактически низведен до положения статиста граф Вронский, конечно же его играет «первый любовник» труппы Александр Трясцин.

Зато на первый план выведен другой интереснейший персонаж романа, подруга Каренина и его злейший наставник княгиня Лидия Ивановна; очередной респект режиссеру за то, что в этой роли скромно, но уверенно блистает хорошая артистка Марина Наумова. Дуэт ее с Матюшиным – вот подлинная глубина и сложность человеческих, мужеско-женских отношений. Тут надо еще отметить две заметные актерские работы, при том что эпизодические: Алексей Хорев в роли бонвивана Стивы и Константин Бояринцев (доктор, адвокат, гипнотизер Ландо, все как один вертляво-бесовского темперамента, они разнообразно измывались над обманутым мужем).

Но все-таки, как постановщикам и исполнителям удается держать внимание молодой публики на этой возрастной драме? На чистой энергии и актерском мастерстве (впервые за много-много лет, если не считать «Маменьку. Господа Головлевы»), но не только. Декорации к спектаклю, ничего не скажу плохого про местных сценографов, все же абсолютно не местного облика, работал приглашенный же питерский художник Николай Слободяник. У спектакля мощно выстроенная концептуальная эстетика. Кроме черного и белого здесь нет иных цветов, ах да, рыжие волосы.

Многофигурность романного сюжета эффектно заменяют муляжи отсутствующих дам и господ, сначала они почти заполняют собой пространство сцены. А потом в какой-то момент их очень тихо и бесшумно сдвигают направо и налево некие люди в черном; в одном этом движении фигур есть чарующая невнятная магия… Или вдруг другие люди в черном начинают резко чертить своими проходами сцену, образуя прихотливую геометрию обстоятельств. Постепенно остается как бы один Каренин, который вправе тихо пожаловаться – вы зачем меня топчете? Зачем же ты, Анна? И ни под какой паровоз она в итоге не бросается, просто погасла свеча ее жизни, осветив собой происходящее, хотя вдовцу от этого не легче. Его христианского смирение перед силой судьбы и есть катарсис, за которым следует зрительский восторг, долго не умолкающие аплодисменты стоя. Что же, пора разнообразить репертуар на Спасской серьезными спектаклями, не только смешить и веселиться.

Третий приход Егора Чернышова

Осталось напомнить кировчанам, что свободный питерский режиссер Егор Чернышов, прежде чем поставить здесь полномасштабный спектакль уже два раза заявлял о себе в лабораторном формате. Первый раз то была лаборатория Лоевского в театре на Спасской, Чернышов показал тогда эскиз не самый удачный из трех спектаклей-участников (по итогам той лаборатории Юлия Батурина была приглашена главрежем в театр на Спасской). Затем, в прошлом году, когда подобный опыт был проведен в Драме, режиссер выступил уже куда более уверенно, впечатлив публику не только достойной актерской игрой и драматичным сюжетом мужских отношений, но и эффектным использованием классической эстетики театрального фойе и стеклянных дверей на выход. С тех пор он возмужал еще более – и внешне, и как художник.

Мэри Лазарева

Вятский наблюдатель - 14 октября 2016

« Назад