Екатерина Рябова: «Современный театр выводит зрителя из зоны комфорта»
Театральный критик, эксперт российской национальной премии «Золотая маска» этого сезона - о том, как и зачем нужно смотреть современный театр.
В багаже Екатерины Рябовой - диссертация по современным постановкам Шекспира, преподавание в ГИТИСе, сотрудничество с глянцевыми журналами «Афиша» (Москва) и GQ, работа переводчиком в Большом театре, а ещё множество путешествий - театральных и не только. Сегодня Екатерина живёт в Кирове и ведёт образовательные проекты в Театре на Спасской - это педагогическая лаборатория и встречи «Лекции на лестнице». Также она выступила модератором обсуждения перформанса Midea, показанного в конце февраля.
Екатерина, перформанс Midea прозвучал громко и, конечно, по-разному был воспринят и самой аудиторией, и актёрами театра. Чего хотели достичь его создатели?
– Цель перформанса всегда - встряхнуть аудиторию и привлечь внимание к какой- то теме, актуальной для общества и для художника. Он может иметь дело как с предельно конкретными, социальными вещами и отношениями, так и с умозрительными категориями, главная из которых - время. Для перформанса очень важно совместное проживание времени исполнителем и зрителем, совместное погружение в это время.
Зачем понадобилось обсуждение?
– Во-первых, в современном искусстве очень важную роль играет комментарий - он почти так же важен, как само произведение. Это хорошо видно, например, на выставке современного голландского художника и режиссера Яна Фабра в Эрмитаже: в каждом зале, где рядом с классическими полотнами располагаются его объекты, висят таблички с комментарием - мы практически читаем книгу, по листочку собирая смысл. В нашем случае обсуждение помогло собрать разрозненные эмоциональные впечатления публики в нечто единое. В современном театре традиционное соотношение «сцена-зрительный зал» меняется, и восприятие зрителя само становится частью спектакля. Театр не даёт нам готовых ответов, но предлагает участвовать в процессе.
Почему у зала возникли явные сложности в восприятии этого формата?
– Я бы хотела сказать, что это ультрасовременный формат, и потому... но вообще- то история перформанса насчитывает уже больше ста лет. Родоночальниками его считаются футуристы и сюрреалисты, в 1960-е годы он активно развивался в Америке в рамках «Живого театра», в работах Алана Капроу, Марины Абрамович. Русская публика в силу исторических причин была в массе своей отгорожена от прохождения всех этих стадий развития искусства, и вот примерно в конце 1980-х мы вышли в дивный новый мир. Мы до сих пор живём категориями XX века - и это на самом деле неплохо, но это значит, что для нас ещё постмодернизм является новостью, а авангард заканчивается Матиссом и Малевичем. Наш зритель представляет себе театр классическим - как здание с колоннами и мягкими креслами, он хочет сидеть в темноте, за «четвертой стеной». Но постдраматический театр выводит зрителей из зоны комфорта, разбивая условность.
Из зрительного зала сложилось впечатление, что далеко не всех артистов этот формат вдохновил…
– Это понятно. Артисты вышли из прекрасной школы русского психологического театра, им нужна роль, текст, чтобы создавать образ - их этому учили, они это умеют. Им, как и зрителю, трудно принять другую систему существования. В постдраматическом театре актёр становится знаком, здесь важно его физическое присутствие, нахождение в потоке - а всё остальное не важно.
Их это оскорбляет?
– Не думаю. Но они действительно не понимают, как в этом сосуществовать. Хотя практика показывает, что у многих артистов «классической школы» с приходом нового театра открывается второе дыхание. Например, в Москве актриса Алла Демидова сотрудничает сейчас с режиссёром Кириллом Серебренниковым, и это даёт удивительный художественный результат. Вообще, современный театр - это часто театр поиска, который существует маргинально, маленькими группами единомышленников. Но при этом очень важно, чтобы стационарный театр, театр как институция, к этому процессу подключался - это дает энергообмен и обновление.
Екатерина, у Вас за плечами ГИТИС, работа в Большом Театре, вы историк театра, театральный критик, искусствовед. Где в Кирове может работать искусствовед?
– Искусствовед в Кирове может работать в Москве (улыбается). Сейчас я работаю в экспертном совете фестиваля «Золотая маска», это уникальная возможность общаться с коллегами, ездить и смотреть спектакли в разных городах России. В Кирове у меня дом, родители, друзья. Я училась в Москве и жила там десять лет, но когда появились дети, мы переехали обратно. Конечно, там много возможностей - работы, событий, встреч; но с появлением детей важными становятся другие вещи.
Скучаете по Москве? По постоянному проживанию?
– Не успеваю - всё время оказываюсь там по работе. Вообще, когда ты приезжаешь в мегаполис как гость, ты не зависишь от его проблем, но при этом успеваешь ходить на выставки, видеться с друзьями. В нашем городе вообще сильна магия Москвы и Петербурга, в том смысле, что если нет работы – уезжай туда, хочешь ходить в театры – уезжай туда. И многие стараются уехать. Конечно, с одной стороны, это большой плюс, потому что важно, чтобы люди как можно больше видели. Но я вот недавно оказалась в Сибири и просто физически почувствовала: из Омска и Новосибирска совсем не тянет в Москву. Там, как в перформансе, всё происходит «здесь и сейчас».
Стать театральным критиком было Вашей мечтой?
– Театр – это неожиданный поворот. Я всю жизнь собиралась стать филологом, всерьёз занималась языкознанием и три года подряд ездила поступать на филфак в МГУ. Не поступила, училась два года в нашем Пединституте на филфаке, сдавала летнюю сессию и ехала ещё на пять экзаменов в МГУ, где стабильно недобирала 1 балл. Рыдала и снова ехала. В последний год моих мучений один знакомый сказал мне: «Хватит мучиться, иди в ГИТИС, там набирает Бартошевич (театровед, театральный критик, профессор, ведущий российский шекспировед, завкафедрой истории зарубежного театра в ГИТИСе – прим.редакции). Я прочла 2 книжки и пошла на экзамены, и меня взяли. От неожиданности наверное. Там же я писала диссертацию на тему современных постановок трагедий Шекспира.
В вашей жизни был ГИТИС. Насколько обучение в нём отличается от наших ВУЗов?
– Сильно отличается. Лекции начинаются в 11 часов, потому что каждый вечер с 19 до 22 ты находишься в театре, это твоя профессия. На театроведческом факультете читаются лекции по истории русского и зарубежного театра, театроведению, английскому, литературе, истории и т.д. Нам повезло с преподавателями. Нам читали звёзды - историк Дмитрий Харитонович, литературовед и критик Андрей Немзер, ну и конечно, театральные дисциплины - профессора Алексей Бартошевич, Видас Силюнас, Наталья Пивоварова. Преподавание в ГИТИСе – это яркий пример соединения текстов в контексте культурного развития, когда ты понимаешь, что и как вообще живёт в литературе, сознании, обществе. Главные театральные дисциплины строились в виде лекций и обсуждений спектаклей, мы смотрели и писали рецензии.
Хотелось ли когда-нибудь участвовать в постановках?
– Нет. Существует такой миф, что в театроведы идут те, кто не поступил на актёрское. Ни одного такого я не знаю. Интересно писать о театре, когда ты в этом понимаешь. Театр – это как книга, которую нужно прочитать. В бытовом представлении критик – это тот, кто написал рецензию, обругал и пошёл. На самом деле критик – на стороне театра, на стороне режиссера, он понимает замысел, что и как хотели сказать, что получилось и что не получилось, и почему.
Вы писали для известного театрального журнала «Афиша». Расскажите об этом опыте.
– Работа в «Афише» предполагала просмотр текущих премьер и анализ реального состояния театра. На самом деле это очень интересно, к тому же писали мы для подготовленного читателя. Но уже тогда было ясно, что театральная рецензия как письменный жанр уходит. Практически все газеты постепенно сократили раздел «Культура». Зато сегодня критики переходят от текстов к действиям - становятся медиаторами в театральном процессе, «знакомят» театры с режиссёрами, участвуют в режиссёрских лабораториях, напрямую работают с публикой, делают фестивали.
Это большая ответственность - решать участь спектаклей для премии «Золотая маска»?
– Это большая головная боль! Потому что все никогда не будут довольны списком номинантов, и потому что в театре переплетено всегда много судеб и самолюбий, а вам надо выбирать. Но цель премии - это всё же не «раздать слонов», а отразить реальное состояние театра и поддержать его развитие.
Поговорим о работе в Большом Театре. Что интересного, что сложного было в этом опыте?
– Я пошла туда работать, потому что мне было интересно посмотреть на открытие исторической сцены и поучаствовать в театральной жизни изнутри. Конечно, никаких иллюзий я не питала и «Театральный роман» Булгакова вспоминала не раз. Я работала координатором молодёжной оперной программы, переводила и обеспечивала коммуникации между артистами. Самой интересной была работа на репетициях - мне посчастливилось работать с режиссёром Дмитрием Черняковым на постановках «Онегин» и «Войцек», и на выпуске оперы «Руслан и Людмила».
Современная интеллигенция – это кто?
– Я бы не употребляла сегодня это слово. Оно осталось в XX веке. Не очень давно появился термин «креаклы», так называют представителей креативного класса. Это большая армия околотворческих профессий: дизайнеров, журналистов и т.п. Интеллигенты же остались в прошлом. Это другое поколение, уходящая натура.
Кто сегодня ходит в театр?
– Школьники. Остальной зритель ходит в театр все реже. Мы все сейчас живем в виртуальном мире, нам проще смотреть кино, а не театр, который очень сильно не успевает за реальностью, и всё, что он предлагает, кажется архаичным в сравнении с тем, что предлагают новые медиа. Сегодня многие современные образованные молодые люди могут смотреть интересные вещи, не заходя в наши театры. И это очень обидно, потому что мы все знаем, что театр – это магия живого действа. Возможно, это толчок для того, чтобы театру меняться.
Каким бывает успешный спектакль?
– Существуют разные параметры успеха: коммерческий, фестивальный, форматный, спектакль, любимый в самом театре. И когда все эти категории совпадают – это здорово. В этом заключается большое актёрское и режиссёрское мастерство, когда ты не просто берёшь модный концепт, а запускаешь жизнь внутри: отражаешь актуальные проблемы, разочарования, печаль, отчаяние, надежду.
Нужны ли театру маркетологи?
– Это было бы здорово! Конечно, это вопрос денег, которых у театра немного. В Москве и за рубежом театры сотрудничают с маркетологами, но у нас такой возможности нет. Никто не проводит исследования среди аудитории и не выясняет, чего она хочет. Иногда это стоит делать. Сейчас мы работаем с социологами из ВятГГУ, они делают дипломную работу по исследованию зрительской театральной аудитории. Я за то, чтобы сделать эту маркетинговую вещь - это не обязывает театр строго «затачиваться» исключительно под коммерческий успех, но поможет сориентироваться в реальности.
kirov-portal.ru
Надежда Нечанова
Свойкировский - 13 марта 2017
Читайте также
Спасибо, что была: ушла из жизни Марина Карпичева, хрустальный голос кировской театральной сцены // «Вятский наблюдатель». - 24 июля 2017. Мэри Лазарева.
Холодная красота электрических светил // «Вятский наблюдатель». - 08 июля 2017. Мэри Лазарева.
Контемпорари разума // «Новая строка (издание о современной городской культуре и творческих людях)». - 30 мая 2017. Алина Пяткина.
Чудо любви состоялось // «Портал Киров.ru». - 18 мая 2017. Ольга Дёмина.
«Обыкновенное чудо» или «Чудо любви». В Кирове показали старую добрую сказку // «Интернет-портал Свойкировский». - 18 мая 2017. Ульяна Колпакова.