Закрыть
 

Мы используем cookies

Во время посещения сайта Театра на Спасской вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ. Подробнее.

 
 
 
 
Эквус
ТЕАТР НА СПАССКОЙ - Кировский государственный театр юного зрителя
 

Телефон кассы
(8332) 715-720

 
 
Сезоны

 

Егор Чернышов: «Слухи о том, что я интеллектуал, сильно преувеличены!»

Год назад – осенью 2019-го – главным режиссёром «Театра на Спасской» стал Егор Чернышов. Накануне открытия нового юбилейного театрального сезона мы встретились с ним, чтобы поговорить о театре времён пандемии, творческом методе, живых историях, чувстве формы и конечно, о планах. Куда без них? 

 

– Интервью с режиссёрами обычно с удовольствием читают зрители и артисты. А самим режиссёрам насколько любопытен такой жанр?

– Всегда интересно заглянуть во внутреннюю лабораторию человека. Понять, как он мыслит, как работает. Как выстраивает процесс. В интервью у Някрошюса я однажды прочитал, что он никогда не повторяет актёру одну и ту же задачу. Я думаю: «Как так? Я только и делаю, что повторяю одну и ту же задачу три месяца!» Уже потом на фестивале мы общались с его артистами. Я завёлся и спрашиваю: «А это правда так?» Оказывается, правда. Он приходит, рассказывает идею, и один раз артисты делают пробу. Если получается – развивает. Если нет, говорит: «Ребят, спасибо! До свидания!» И уходит. А артисты снова сидят, ждут звонка. Так что – так и есть, он никогда не повторяет два раза. И всё это знание как-то меняет тебя. Твоё восприятие самого себя.   

 

– Насколько это восприятие режиссёром самого себя должно быть критическим или, напротив, важна внутренняя уверенность?

– Нужен баланс. С одной стороны, твоя уверенность помогает вести людей за собой. С другой стороны, когда присутствует самоирония, люди понимают, ты что не просто знаешь, куда идти, но ещё и адекватен, и тогда за тобой тем более стоит идти.

 

– Какие остались ощущения от прошлого сезона – первого в «Театре на Спасской» в качестве главного режиссёра?

– У нас не осталось сезона – нас «сбили» на взлёте. Если бы мы довели всё до конца, может быть, и был бы предмет для разговора. А сейчас мы продолжаем идти на ощупь. Была определённая творческая программа, была мысль наращивать темпы. Мы выпустили Пелевина, запустили «Русское варенье», ещё один спектакль, пошла лаборатория... Но завершить эксперимент нам не дали. Что-то, возможно, станет понятно осенью, но далеко не всё. Пока мы не вернёмся к нормальной жизни, мы ничего не узнаем.

 

– Все эти разговоры о второй волне пандемии, ощущение зыбкого будущего, в котором мы сейчас живём, заставляют нервничать?

– Нет, не заставляют. Я уже распределился. Очень нервничал в марте, когда всё начиналось. Я был заряжен на полноценный сезон. На то, чтобы сделать всё по максимуму. Выложиться по полной. А тут... После первой недели самоизоляции я расслабился и просто сказал себе: «Прости! Как бы ты ни старался, ты ничего не изменишь!» Приехал в Питер. Купил досок. Красок. И мы с сыном сели пилить и красить – давно была мысль построить террасу на крыше. Вторая волна? Ок! Мне есть, что делать. Террасу мы так и не построили до конца. Так что я спокоен – второй раз уже всё иначе.

 

– Многие во время самоизоляции занимались самообразованием, слушали лекции, смотрели онлайн-трансляции – кажется, нам открылись какие-то невероятные возможности.

– Раз в несколько лет у меня бывает состояние, когда я не могу читать тексты. Просто не могу. Когда весной случился локдаун, у меня снова произошла эта внутренняя блокада. Мне стоило огромных усилий просто прочитать «Карамазовых» – осенью мы начинаем репетиции по Достоевскому. Перечитал, понял, что материала нам хватит на спектакль. И что там есть история.

– Год назад в интервью порталу «Свойкировский» вы говорили о том, что не рассказываете историй, которые вам неинтересны. А что должно быть в истории, чтобы она вас заинтересовала?

– Во-первых, должны быть завязка, кульминация, развязка. Давайте с этого начнём. Они должны быть! Спектакль невозможен без развития. А без этих факторов развития не построишь, это будет топтание на месте. А мне скучно топтание. Скучно отсутствие движения. Развития. Конечно, я понимаю, что пути для развития могут быть колоссально разными. Как угодно можно развивать, в том числе, и стоя на месте. Но, тем не менее, что-то в основе должно быть. Ну, и, конечно, история должна цеплять.

 

– Эмоционально?

– Конечно, эмоционально! Конечно! А как иначе? Слухи о том, что я интеллектуал, сильно преувеличены. Потому что всё, что только для мозга, мне тоже не интересно. Когда внутри что-то не сработало, я не берусь за историю. Каждый человек откликается на что-то живое. Для меня часто это определённая мелодика речи. Без неё многое кажется картонным, деревянным, схематичным. Мне часто говорят: «Егор! Дюрренматт – это твой автор. Он такой схематичный!» Так я сам схематичный! А плюс на плюс даёт, скорее всего, минус. При моём схематизме, при том, как я препарирую, как выстраиваю сам спектакль, мне нужны очень живые истории. Тогда это начинает работать. Когда у автора всё построено схематично, и ещё я пришёл со своими схемами, получаются такие гипершахматы. Ну и что? Ну, ок! Кому они нужны? Я же понимаю эту свою особенность и понимаю, чего мне не хватает.

 

– А это ваша особенность или особенность школы?

– Абсолютно моя. Я с ней пришёл на курс. Меня долго клеймили, как формалиста, отторгали, говорили: «Что это?!» А потом поняли: кажется, это работает! Уже позже Григорий Михайлович (Козлов, мастер курса в Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства – прим. Свойкировский) говорил, что у Егора врождённое чувство формы и что я научил курс работать с формой. До моего прихода, было неважно – справа ты или слева. Как подошёл? Как перестроился? Слово «мизансцена» было не очень понятно. Всё строилось не на мизансценах, а на отношениях. Работали со смыслами. С энергиями. А как это выглядит – никто вообще не парился. Потом я начал внедрять это в своих работах. Потому что это – язык. Язык, на котором мы общаемся со зрителем. Форма – она имеет свой смысл.

 

– От этого возникает ощущение, что вы жёстко застраиваете всех артистов?

– Есть актёры, которым нужно показать всё до шага, и только тогда они хватают форму и наполняют её содержанием. Кому-то это противопоказано. Я ищу подход к каждому – с артистами не получится работать одинаково… Так что действительно кто-то у меня в спектаклях построен до шага, а кто-то существует свободно, и в этом уже есть джаз. Все разные и выполняют разные задачи. Одни артисты держат каркас, ритм, рисунок и задают систему координат, а другие их ломают. В искусстве законы существуют, чтобы их нарушать. Ты задаёшь правила игры, а потом ищёшь контрапункты, которые их нарушат. Всё строится именно на этом.

 

– Можно сказать, что вы нашли свой метод?

– Я специально ломают стереотипы о себе и с разными авторами работаю очень по-разному и в разном формате. Поэтому после «Каренина» и «Дуэли» взял Пелевина. Я же понимал, что все ждали серию номер три. Нет, ребят! Я не хочу быть заложником ваших ожиданий!

 

– Но с «Историей одного преступления» третья серия в итоге случилась! Что объединяет трилогию?

– Это больше стёб, чем на самом деле. Как говорят, в любой шутке есть только доля шутки. В «Дуэли» герои бесконечно обсуждают Толстого и «Анну Каренину». В «Истории одного преступления» появляется сам Толстой, и герои интересуются тем, с кого он писал Вронского. Так что формально какая-то связь, конечно, есть. Плюс общая проблематика. Всё это очень близко. Но, конечно, у нас не было цели поставить трилогию. С другой стороны, об этом ещё во времена МХАТа говорили, что театральный репертуар – это главы одного романа. Именно о таком театре мечтал Станиславский. Важно понимать, что правильная жизнь должна рождать жизнь следующую. Этим она проверяется. Если один спектакль цепляет за собой другой, значит, это была правильная жизнь.

 

– Уже известно, какая глава будет следующей?

– Да! Дальше мы сменим трилогию! Дальше будут Достоевский, Гоголь и Сорокин. Шучу, конечно. В ноябре начнём репетировать «Мальчиков» по Достоевскому. И, если это будет правильная жизнь, значит, она даст толчок к следующей. 

Инна Вертинская

Свойкировский - 08 сентября 2020




Читайте также

Жизнь театральная: иногда от переизбытка чувств хочется откусить любимому человеку ухо // «Вятский наблюдатель онлайн». - 29 октября 2021. Мэри Лазарева.

Актриса «Театра на Спасской»: «Слава богу, меня сюда взяли!» // «Комсомольская правда». - 23 июня 2021. Ксения КРИВОШЕИНА, Полина АРХИПКИНА.

Юбилей «Золушки»: Спектакль идет на сцене «Театра на Спасской» уже 15 лет // «Комсомольская правда». - 11 июня 2021. Мария Петрова.

Ирина Яблокова: «Мне везет на хороших людей» // «Комсомольская правда». - 11 мая 2021. Алина Сашина.

Что это было? – первая любоff? Все что угодно, только не «тюзовская хрень» // «Вятский наблюдатель онлайн». - 26 апреля 2021. Людмила Нагаева.


   

В

In

In

In

In