Три дня лаборатории «Избранное» в театре на Спасской, которые потрясли Вятку

То есть, мы хотели сказать, хорошо, если бы они потрясли. Но чудес не бывает, город остался привычно равнодушен к жизни человеческого духа; мы не увидели на читках девяти пьес, которые сильно встряхнули сознание мощной концентрацией страстей, драматургической мысли и кипучего актерско-режиссерского участия, ни местных литераторов, ни завлитов остальных театров, вообще почти никого знакомого из так называемой творческой интеллигенции – зато актеров и режиссеров любительских театров можно было видеть на читках во множестве, они молодцы.

А как вообще, я сейчас думаю, можно было пропустить это уникальное событие – когда впервые за долгие годы на нас обрушилась такая честная и безжалостная, без всяких официозных кривляний и коммерческой клоунады, рефлексия о «человеке российском». Пьесы, которые отобрали для нас и показали в экспресс-показах новый главреж театра Егор Чернышов и театральный критик из Казани Нияз Игламов, буквально кричали от боли за наше прошлое, настоящее и будущее.

Ох, и трудно живется в родном отечестве во все его времена, никогда не было в нем счастья. Особо жестокой правдой угощает зрителя современная драматургия, сдабривая повествование отборной лексикой низов (но об этом позже). В день давали по три полноценных энергоемких читки, так что в финале уже не было сил оставаться до конца интересных экспертных обсуждений, ибо густой ужас бытия и полный беспросвет текущего момента гнали на относительно свежий воздух – скорее прочь из театра! Чтобы утром с новыми силами возвращаться туда, где бьется жизнь, разрушаются или заново отстраиваются судьбы, решаются мировые проблемы. Поистине, это было круто, да вот быстро закончилось.

Огромную позитивную роль сыграл на лаборатории многомудрый и виртуозный знаток театра Нияз Игламов, по счастью, не склонный к элитарным цеховым играм, а наоборот, человек социально резонирующий и прекрасно знающий литературный текст и контекст, улавливающий связи и аналогии всего со всем: например лихой современной чернухи с древнегреческой трагедией — и проведший над нами доселе небывалую просветительскую работу по части драматургии (современной, советской, «оттепельной» и даже русской классической, но не заигранной). Низкий поклон. Не возникло ощущения тотального пессимизма и благодаря чистой, горячей энергии актерской и режиссерской работы (Егор Чернышов, Александр Трясцин , Захар Пантелеев), их готовности ради одного-единственного раза полноценно вкладываться в освоение текста, и оно того стоило – ведь первая читка (вне декораций и прочих виньеток) часто звучит как откровение.

Наконец, в последней пьесе «История одного преступления, или три смерти» Ольги Михайловой, режиссер Егор Чернышов, был явлен мощный мировоззренческий спор двух русских титанов — графа Толстого и премьер-министра Столыпина по поводу судьбы «одной бабы» с разночинным стряпчим-адвокатом ей в защиту, ибо убила развратного свекра. Играли эту захватывающую перекрестную словесную дуэль великолепно, остроумно, перечислю всех поименно: Марина Наумова (сварливая прислужница разночинца), Ирек Галлямов (адвокат), Александра Попова (красивая баба-убийца), Михаил Андрианов (Толстой) и, внимание, Владимир Грибанов (Столыпин) — очень хорош и фактурен. Но вообще-то все это остроумие опять завершилось драмою отечественной истории: столпы русской жизни скончались (своей смертью и от рук террориста). Несчастную бабу услали в Сахалин, адвокат в отсутствие гениев потерял смысл жизни, не пропадет лишь бывалая крестьянка, ибо умна и гуманна. Сдается, именно эту пьесу Чернышов возьмет в работу по доведению ее до полномасштабного спектакля.

Как же быть с великим и могучим?

А вовсе не современный социальный гротеск и не античную трагедию похотливой, охочей до легких денег молодежи («С училища», Андрей Иванов – Александр Трясцин), хотя от последней жить становится особенно страшно. К тому же современность без мата теперь не играют, считается, что это будет не правдиво. Многих густота обсценной лексики неприятно задела, ее и впрямь было чересчур. А зачем, и что это нам дает, — шепотом спросили мы Александра Королевского, которому по роли пришлось дико сквернословить. – А ничего не дает, только планка опускается ниже и ниже, сказал он. Да уж, театр сегодня все чаще пользуется сильнодействующими средствами. Потому что обычные на больного уже не действуют?

— Кажется мне, что в нашем театре такое не пройдет, — сказала актриса Марина Наумова, — да и на этой сцене подобное уже было.(О да, с удовольствием вспоминаю подготовительную читку «Так-то да», лет десять назад. Гомерически смешные монологи кировской гопоты с матом, записанные методом интервью в технике вербатим и лихо озвученные потом артистами, были нормально восприняты в эскизе и практически не вошли в готовый спектакль.) Но это, повторяю, десять лет назад, когда нравы были сильно помягче. Сейчас же распоясавшиеся юнцы сквернословят буквально все и везде, нагло глядя в глаза почтенным дамам и невинным девочкам. А если уже и в последнем оплоте местной культуры заговорят на мате.. тогда нам конец, надо сдаваться быдлоте. Лучше уж чуток пожертвовать правдой жизни, чем тащить язык низа на сцену.

По этому поводу Егор Чернышов заявил, что проводил лабораторию, в частности, и ради того, чтобы установить тот самый коридор допустимости, в котором можно работать с местной публикой. Вот только те 80-100 человек, стабильно ходившие на читки, никак не могут считаться правильной выборкой, чтобы установить предпочтения массового зрителя. Хотя они-то как раз и были здешние избранные.

Мэри Лазарева

Вятский наблюдатель - 13 ноября 2019

« Назад